На Голубой улице все спокойно

Спектакли по повести Э.-Э. Шмитта «Господин Ибрагим и цветы Корана», если верить интернету, пока известны лишь на сценах сибирских. Театры европейской части страны ещё не открыли для себя этого автора. Похоже, Ростовский академический молодёжный театр является в этом деле первопроходцем. Но премьера спектакля «Господин Ибрагим...» не стала предметом внимания большинства ростовских СМИ. Скорее всего, это недостатки маркетинговой стратегии театра: первые представления прошли прямо перед новогодними ёлками. Сейчас в театрах ввиду недовольства многих режиссёров современной драматургией нередко играют прозу. Ростов видел замечательный спектакль «Скрипка Ротшильда», поставленный по рассказу Чехова Камой Гинкасом, а Таганрог — постановку по той же «Скрипке...» Михаила Бычкова. Герои спектакля «Господин Ибрагим...» в Ростовском молодёжном также говорят прозой, в том числе обыгрывая совсем не прямую речь прекрасного текста самого читаемого французского автора. У героя спектакля, еврейского мальчика Моисея (заслуженный артист Бурятии Евгений Овчинников), хорошая школа одиночества. А ведь в подростковом возрасте так нужна любовь — не за отметки в школе, не за хорошее поведение, а обычная любовь человека к человеку, которая и формирует личность. Овчинников играет тинейджера искренно и открыто, отчаянно сопротивляясь невниманию отца и ревнуя его к несуществующему, как выясняется в дальнейшем, брату Полю. И мы видим перед собой не высокого и симпатичного актёра, а закомплексованного мальчишку, готового самоутверждаться самыми невероятными способами. Не у каждого оказавшегося в таком положении ребёнка есть такой сосед, как бакалейщик Ибрагим (заслуженный артист России Николай Ханжаров). Мусульманин-суффит, он воспринимает жизнь такой, какая она есть, и существует в мире Голубой улицы Парижа, где проживают герои, за счёт терпения и труда. Доводилось видеть таких «арабов» — так называют жители мегаполиса приезжих с Востока (не разбирая их национальностей) в разных городах мира. Они действительно готовы трудиться с 8 до 12 и даже по выходным. И вот такой лавочник становится сначала другом Моисея, а затем и отцом. И тут надо отдать должное сценографу спектакля Александру Литвинову, практически из ничего сделавшему и улицы Парижа: и старый и малый попросту ползают на коленях по большой карте этого весёлого города, а потом и закутываются в неё, и машину-мечту Моисея (теперь — Момо), и бакалейную лавку Ибрагима из двух раздвигающихся половинок ящика-контейнера. Удивительны в этом спектакле и другие исполнители, показывающие классный профессионализм при исполнении нескольких ролей. Бриджит Бардо, она же мать, она же первая женщина Ибрагима, — всё это заслуженная артистка России Валерия Искворина. Мягкая пластика актрисы позволяет ей удивительно точно представлять и скованную в своём раскаянии мать героя, и проститутку с её пока ещё недежурной улыбкой, и звезду французского кинематографа, уже привыкшую к поклонению, а потому привычным жестом сбрасывающую на нос тёмные очки и отгораживающуюся таким образом от мира. Роскошным в своём умении мгновенно перевоплощаться предстаёт перед зрителем заслуженный артист России Александр Семикопенко. Казалось бы, несколько фраз, которые произносит в спектакле отец Моисея, не могут дать возможность создать полновесный образ. Но вот перед нами зарывшийся в свою работу юрист, не желающий знать про окружающий мир более чем ему нужно для работы и даже улыбку сына воспринимающий с точки зрения стоматолога. Какой же трагедией потом оборачивается эта отстранённость! И сразу же после его ухода появляется равнодушный полицейский (а актёр все тот же!), а потом — дежурно улыбающийся во все 32 зуба продавец автомашин. Как привычно знакомы его назойливость и стремление согнуться перед потенциальным покупателем! В финале спектакля, уже после того как «арабом» Голубой улицы становится еврейский мальчик Момо, режиссёр спектакля Михаил Заец заставляет всех персонажей кружиться в танце дервишей — том самом танце, благодаря которому, объяснял в спектакле Ибрагим Момо, люди становятся факелами и теряют все земные ориентиры, ту тяжесть, что называется равновесием. Факелами, сгорающими в громадном огне любви к ближнему. Единственное, что портит настроение после спектакля, так это воспоминание о назойливой его рекламе, повторяющейся перед другими представлениями театра. Разве в этой постановке речь идёт только о том, что подросток в 11 лет отправился к проституткам? А ведь после этого начального «пассажа» в звуковой рекламе ничего и не слышишь. Разве спектакль об этом? Фото автора http://www.rostof.ru/article.php?chapter=6&id=20130405