А Нелькин вышел в дамки

Жанр спектакля определен как «игра по-крупному», и она изобретательна и многообразна: тут и трюки, и крутой замес авантюрной комедии, и буффонада, и россыпь гэгов, и водевильный нахлест на вполне драматичную ситуацию… Площадка, на которой разворачивается игра, сначала напоминает обнаженными конструкциями не до конца подготовленную сцену под представление. Потом задник задрапируется похожим на театральный занавес полотном с разрезами для входа и выхода. Диковинные светильники придадут пространству жилой вид, а когда оно будет отдано под квартиру Кречинского, полотно искусством света обнаружит свою прозрачность, и тенями поплывут на нем бабочки, птицы и звезды. Светильники загорятся алым пламенем, все эффектно засверкает и закружится. Это Кречинский пускает пыль в глаза посетившим его гостям. А в сцене разоблачения шулера полотно опадет, и беспросветная чернота всего происходящего станет очевидной до буквальности.

Вся жизнь персонажей — по существу большая игра, жестокая и рискованная. Одни играют, втягивая самых доверчивых в свое жульничество, другие наслаждаются зрелищем. Когда Расплюев в отчаянии рвется вон из дома, ползая в ногах у камердинера Федора, тот не просто остается глух к его стенаниям, но и демонстративно грызет снек из картонного ведерка, как это нынче делают зрители на киносеансах. Да еще и лорнет наставляет.

Слуги тут вообще беззастенчивы и циничны. Можно сколько угодно понукать швейцара Тишку (Артем Рубан), он все сделает по-своему, «со спокойствием духа супротив вспыльчивости и трезвой раздражительности Анны Антоновны». Правда, тут пренебрегли возражением автора пьесы против «грубо-пьяного вида» Тишки, но его трюк с громогласным колокольчиком забавен. Федор же (Рустам Огородников) и вовсе хитромудрый: и выгоду, и риск чует в момент. Когда хозяину подсобить, а когда отстраниться как ни в чем не бывало — ни разу не прогадал. И почему бы над Расплюевым не поиздеваться, если хозяин его ни в грош не ставит и треплет, как тряпичную куклу (кукла и была в этой сцене).

Сергей Беланов играет Расплюева как удешевленную копию главного мошенника. Страдалец, не единожды битый, он рассказывает об очередном проколе («подменил колоду… попался») со сладкой мукой, потому как все равно живой! Азарт, видимо, не покидает его ни при каких обстоятельствах, и он ухитряется в момент, когда его мутузят, притырить (извините за вульгаризм) купюры, которые теперь вываливаются из его рукавов, и живописный фингал под глазом — вероятно, для него пустячная плата за карточные проделки. А как принарядился, допущенный, хоть и с оговорками, к приему гостей! Фрак, белые перчатки, щегольские штиблеты, да еще, видимо, для пущей важности, усы в пол-лица, выдающие свое бутафорское происхождение. Полицейский, нагрянувший арестовать Кречинского, сдвинет эти усы на лоб Расплюева — право, эти дешевые штучки ни к чему. А бедняга сникает совсем, чувствуя, что жареным запахло, и бормочет, будто у него и фамилии нет.

Кречинский же, тертый калач, разоблаченный, спокойно резюмирует: «Сорвалось… Опять женщина». Надо сказать, что артист он (Михаил Васильевич!) неважнецкий, но на Лиду и ее тетушку его способностей хватает. Он ловко (еще раз извините, но так оно и было!) охмуряет обеих топорным ухаживанием, наглостью и лестью и в качестве приправы — хитом Джо Дассена (с музыкой Тото Кутуньо) «Если б не было тебя…». Судя по манере игры Романа Меринова, Кречинский берет глуповатых бабенок скорее напористостью, чем шармом. Он едва выдерживает игру в кошки-мышки с купцом Щебневым (Вячеслав Кусков), который пришел получить долг. Беспрестанно хохоча, каждый тщится обернуть поединок в свою пользу, и это напоминает позднюю классику: задушевную встречу великого комбинатора с миллионером Корейко, когда «по части улыбок все пошло, совсем как у Листа: быстро, очень быстро, гораздо быстрее, быстро, как только возможно, и даже еще быстрее».

А с Муромскими да тетушкой Атуевой поначалу у мошенника все идет вроде как по маслу. Валерия Искворина (тетушка) в заполошности делает несколько кругов по сцене, а позже впархивает Лида (Екатерина Пономарева) и описывает эти же круги. Она воспитана тетушкой, мыслит так же и во всем ей доверяется. Обе без ума от Кречинского, а девица и вовсе, забыв о приличиях, при одном имени «видного мужчины» почти теряет сознание. Она трепещет, пытаясь успокоиться у перекладины, где, как у балетного станка, демонстрирует нехитрые упражнения. Поразительные перемены происходят с ней в момент, когда вот-вот уведут Кречинского, пойманного с поличным. Она отдает ростовщику настоящий бриллиант, при этом говорит решительно, твердо, без жеманства. Вмиг повзрослела (поумнела?) — так бывает…

А бедолага Нелькин (Александр Соболь), несколько минут назад тускло выглядевший среди нарядной публики, более того — посрамленный и изгнанный, к финалу уверенно выходит в розовом фраке рядом с Лидой, чье пальто повторяет этот цвет… Кто бы мог подумать! Он уже приходил в этом фраке в дом Муромских, этот невзрачный претендент на Лидину руку. Маленький, очкастый, робеющий, с неуместным кактусом в горшке… Ежу было понятно, что ему ничего не светит. От него досадно отмахиваются. Однако к нему благоволит Муромский (Дмитрий Зуев), прекраснодушный папаша, у которого вроде и чутье есть: Кречинский ему не нравится, а соседа Нелькина он привечает. Да истерика дочери его лишает разума.


Нелькин же, которого всерьез никто не принимает, оказывается упертым малым. Наедине с собой он разыгрывает сцену сатисфакции: дубасит воображаемого Кречинского, валит наземь, топчет с остервенением и даже что-то откусывает, следом выплевывая. Выпускает пар, остается доволен вполне и победно вздымает руку. Однако к ростовщику Беку приходит реальному, чтобы довести дело до конца. А такой всегда вроде несуразный, лузер — сказали бы мы сегодня. Правда, репутация пристойная: не должник, не игрок. Впрочем, как же не игрок? Всем на удивление, где зигзагами, где прямиком, раз — и в дамки!